Теософія на Кіровоградщині

Автор:  Ян Николас Кинд

Вообще говоря, открытость означает готовность услышать, рассмотреть различные идеи и попробовать что-то новое. Открытые люди обычно принимают чужие ценности и убеждения; открытый ум не быстро отвергает оппозициые мнения как неправильные. Люди достаточно открыты, если они восприимчивы к сильным аргументам против своих убеждений. Джереми Э. Шерман, исследователь социальных наук

Теософы, независимо от того, к какой традиции или течению могут принадлежать, должны быть вольнодумцами. Согласно большинству словарей, вольнодумец — это человек, который отвергает принятые мнения, особенно те, которые касаются религиозных убеждений:

– Свобода мысли заложена в ДНК теософии. Как теософы, мы возможно, гордимся открытостью ума и умением думать самостоятельно.

В некоторых случаях это является более желательным, чем есть по факту. У нас столько же закрытых людей, сколько и в любой другой организации – и, по некоторым данным, даже больше. [1]

Я всегда чувствовал, что мне нужно преодолеть некоторые внутренние препятствия, когда я пытался понять реальный смысл серьезных конфликтов, которые произошли в первые годы среди «вольнодумных» пионеров Теософского общества. Я не хочу писать краткое изложение того, что исторически произошло в первые три десятилетия после 1875 года. Вместо этого я просто упомяну некоторые имена. Вспомните «дела», в которых участвовали Т. Субба Роу, А. О. Хьюм, Уильям К. Джадж против Генри С. Олькотта и Анни Безант, Ч.У. Ледбитера, Б.П. Вадиа и, что удивительно, также А.П. Синнетта.

В своем посмертно опубликованном труде «Первые дни теософии в Европе» Синнетт довольно разочарованно пишет о своих воспоминаниях о тех первых днях, поднимая то, что, по его мнению, было для многих вопросительными знаками. Синнетт, должно быть, думал, что у него был уникальный статус в ТО, из-за его связи с Письмами Махатм, что привело его к мысли, что он получал учения из источников за пределами Е.П.Б. Лондонская Ложа, которой он управлял, действительно была элитным клубом, в котором участники носили роскошные вечерние платья для встреч.

Возможно так никогда и не соответствуя способности практиковать драгоценные и всеобъемлющие учения, доверенные ему Мастерами для интеллектуального понимания их, классовое сознание Синнетта как утонченного и уважаемого англичанина определяло его и ограничивало его. Напротив, подумайте о полковнике Олькотте, который оставил свою комфортную жизнь и статус юриста в Нью-Йорке, чтобы искренне, с истинным братством и самопожертвованием, принять трудности Южной Азии.

Что было или остается «реальным» смыслом этих ранних ссор, недоразумений, а порой и горьких, спорных конфронтаций? В организации, где «формирование» ядра Универсального Братства так ясно изложено в Первой цели, никто не ожидал, что такие столкновения произойдут, но они, безусловно, произошли. До сегодняшнего дня люди все еще находятся под влиянием этого. Это просто личные конфронтации?

Возможно, значение конфликтов, или, если хотите, урока, который должны все усвоить, в том, что они учат нас открываться, чтобы действительно слушать, искать решения, и улучшать нашу гибкость, тем самым шагая из нашей зоны комфорта. Для того, чтобы шагнуть от этого «безопасного коридора», необходимым условием была бы безусловная непредубежденность – подвиг, о котором легче сказать, чем сделать.

Учитывая, как трудно достичь истинной открытости, возможно, было бы полезно думать об этом как о мастерстве, в котором мы все ученики. Это приглашает нас участвовать в пошаговом процессе обучения и разучивания, признавая важность этого начинания. Все формы мастерства требуют постепенной настройки головы, сердца и рук. Мастерство открытости не является исключением. Скрытая идея ученичества является многообещающим намеком на то, что есть мастера, подмастерья и что мы тоже можем двигаться в этом направлении.

Умение быть непредубежденным требует принятия и, самое главное, терпимости. Очевидно, что принятие – это то, что связано со знанием, как происходили определенные события и привели к существующим реалиям, что, кстати, не означает, что человек должен перестать быть проницательным. Терпимость, возможно, самая трудная из двух, особенно когда существует сильная разница в точках зрения. Слышать мнение, которое прямо противоречит нашему собственному, и учиться обращаться с ним зрелым образом – это трудное упражнение, требующее настойчивости и психологической дисциплины.

В жемчужине Кэтрин Бичей, Ежедневные Размышления, сентябрь / глава Толерантность, 4-й абзац, имеется эта восхитительная цитата от Старшего брата:

– Будьте осторожны, чтобы не пытаться навязать свои убеждения, уровень жизни другим. Помогите им обрести свои стандарты, чтобы достичь своих собственных убеждений, которых они смогут, при условии, что это будет побуждать их к более благородной жизни.

Наши мнения, которые у всех нас есть, хранятся в довольно поверхностной части нашего мышления. То, что мы думаем, основано на том, что нам нравится или не нравится, на наших предпочтениях, вкусах, быстрых суждениях и даже предрассудках. Если мы действительно стремимся учиться, необходимо идти глубже, чтобы начать ставить под сомнение свои собственные убеждения, которые мы слишком часто принимаем как должное. Убеждения ограничены во времени. Их необходимо регулярно проверять, в нашем поиске Истины, который мы можем предпринять только с открытым разумом, все убеждения преходящи. Если мы позволим себе глубоко пройти через этот процесс, мы осознаем.

Дж. Кришнамурти, когда его попросили объяснить что, по его мнению, является осознанием, сказал следующее:

– Простое осознание! Осознание ваших суждений, ваших предрассудков, ваших симпатий и антипатий. Когда вы видите что-то, это видение является результатом вашего сравнения, осуждения, суждения, оценки, не так ли? Когда вы читаете что-то, вы судите, вы критикуете, вы осуждаете или одобряете. Быть осознанным – значит видеть в этот момент весь этот процесс суда, оценки, выводов, соответствия, принятия, отрицания. [2]

Быть непредубежденным иногда очень сложно. Большинство из нас (теософски) воспитаны с набором взглядов и ценностей, и на протяжении всей своей жизни склонны окружать себя людьми, которые разделяют те же ценности и убеждения. Следовательно, это может быть трудно, когда мы сталкиваемся с идеями, которые бросают вызов нашим собственным идеям, и, хотя мы можем желать быть непредубежденными, мы можем время от времени бороться с успешной практикой этого.

 Хотя это может быть сложно, но в то же время это полезно: быть искренним с самим собой, покончить с обоими мистером или миссис всезнайками, которые живут в каждом из нас. Это позволит правде прийти на наш путь. Если не запутаемся в накопленных знаниях, что очень сложно, двери откроются для интуитивного восприятия и безусловного наблюдения. Результаты будут щедрыми.

Пытаясь преодолеть эти препятствия, читая или слушая о личностях, которые столкнулись в первые годы теософского движения, я склонен думать, что это во многом связано с тем, что я бы назвал болезнями роста. Все участники были относительно молоды в 1875 году, когда TО было основано в Нью-Йорке. Например, Е.П. Блаватской было 44 года, Генри Олькотту 43 года, Уильяму Джаджу всего 24 года, А.П. Синнетту 35 лет, в то время как Анни Безант, в 1875 году, тогда еще не связанной с ТО, было 28 лет.

Молодые женщины и мужчины, полные тем, что они чувствовали, и чем им нужно было поделиться с миром, в немецком языке слово begeistert, гораздо лучше, чем английское (страстный) [3], описывает их душевное состояние. Поскольку это было часто связано со страстными инициативами, ошибки должны были быть сделаны. Чтобы приблизиться к истории Общества и различным спорным событиям, имевшим место, особенно после кончины Е.П.Б. в 1891 году, требуется полностью открытый ум, ум, который не займет никаких сторон, но будет просто наблюдать и освобождаться от любого обусловленного мышления. Если мы действительно хотим отправиться в такое путешествие, скоро станет очевидным, что процесс обучения, безусловно, выведет на поверхность, углубит наше понимание и уменьшит наши предрассудки.

Интересно отметить, что, как описано выше, г-н Синнетт, например, ключевая фигура в том, что в конечном итоге приведет к составлению Махатмами писем А.П. Синнетту, к концу его жизни, просто не смог быть открытым, когда он оглянулся на ранние годы движения. Его элитарность обусловила его грубость, скептичность и даже до некоторой степени недружелюбие, с какими он относился к своим современникам. Другие же, Генри Олькотт, а также Анни Безант, в осени своей жизни, были гораздо открытыми, могли критически осмысливать себя, признавать свои ошибки и даже пересматривать прежние мнения. В связи с этим стало известно, как печальное, «дело Джаджа», где Генри Олькотт великолепно признает, что он сделал неправильно. В Свен Ике Дамодар и Пионеры Теософского Общества, есть описание того, что произошло. Это длинная выдержка, но, безусловно, достойная изучения полностью:

– Когда в 1906 году полковник Олькотт посетил Америку в последний раз, он написал своей старой подруге, миссис Холлоуэй-Лэнгфорд, спрашивая о возможности ее увидеть. Последняя вышла из Теософского общества около двадцати лет назад, когда она покинула своих теософских коллег в Лондоне в 1886 году и вернулась в Америку. Она была личной подругой сестры Олькотта, Белль Митчелл, которая скончалась. Белль была «оазисом» в семейной жизни Олькотта, всегда любила его несмотря на то, что она сама была строгой пресвитерианкой. Грустный и подавленный Олькотт встретил своего старого партнера Лору Холлоуэй, но его разговор, который был позже опубликован, раскрывает нового человека, который, наконец, в результате жизненной борьбы достиг духовного величия.

Лаура Холлоуэй пишет:

«Я уверена, что он был полностью искренен в состоянии депрессивности, горюя по дорогой сестре, а мое сочувствие к нему было слишком искренним, чтобы допустить самообман; Я поняла, что одиночество и тоска по дому были главными факторами в его состоянии; также присутствовали физические немощи; и воспоминания о других лицах сейчас отсутствовали. Я была совершенно уверена в том, как он говорил о мадам Блаватской, которую он неоднократно характеризовал как его дорогую старую коллегу, которая пошла впереди него».

«О ней он говорил как об одной из тех, кого он был лишен – не только ее присутствия, но и ее силы. Он очень скучал по обеим и становился все более и более сознательным того, что великая сила была изъята из его жизни, и движущая сила удалена из той работы, которую он продолжал без нее; осознавая, что его влияние умирало, если не умерло совсем».

«Мое чувство потери – в ее величине», – сказал он, «Я осознаю все больше и больше, отмечая тенденцию событий в Теософском обществе после ее смерти. Я являюсь президентом-основателем, но другие, молодые работники контролируют его дела: это правильно, так и должно быть, но могущественный менталитет Е.П.Б. здесь не для того, чтобы руководить и проявлять стойкость, и ее личности все больше и больше не хватает. Я тоже скоро уйду, и тогда все старые влияния, окружавшие Общество, будут удалены».

«Внезапно мне пришло в голову упомянуть и о другом верном товарище, который работал с Е.П.Б. и им самим с самого начала существования Общества, и я не удержалась от желания сказать ему: «И у тебя нет сейчас ни слова для ее преданного коллеги и твоего, с которым после ее смерти вы были враждебны? В моих воспоминаниях он тесно связан с вами обоими. Разве ты не оплакиваешь его давно, дорогой старый друг?»

«Ты говоришь о Джадже», – медленно ответил он.

«Да, о нем».

«Да, да», – прервал он. «Я знаю, что ты к нему чувствуешь и всегда чувствовала». Затем, взяв мою руку в свою, он посмотрел на меня, прежде чем ответить, так покорно и очень выразительно: «Мы многому учимся и многое перерастаем, я многое пережил и узнал больше, особенно в отношении Джаджа» …

«Теперь я знаю, и тебе будет приятно это слышать; что я обидел его не умышленно и не по злому умыслу; тем не менее, я сделал это и сожалею об этом». [4]

Анни Безант в 1928 году пишет о Джадже следующее: Джадж [был] очень любимым другом и учеником Е.П.Б. и каналом жизни для Американского отделения TО. Высоко развитый человек, с полным пониманием глубоких жизненных истин, он создал Общество в Америке с малых и обескураживающих начал. Никакие трудности не пугали его, и никакие очевидные неудачи не подавляли его огненную преданность….

Он был рядом с Е.П.Б. в то ранее время, видел раскрытие ее чудесных способностей и участвовал в создании Теософского Общества. И на протяжении оставшейся части ее жизни на Земле дружба оставалась нерушимой, и в последующие годы она считала его своей единственной надеждой в Америке, заявляя, что, если американские члены отвергнут его, она разорвет с ними все отношения, и не будет знать их больше….

Духовный и интуитивный, он также был необычайно способен как организатор и лидер. Затем пришло откровение о том, что было скрыто под сдержанным поведением … неугасимая энергия, глубокая преданность, неукротимая воля. И они были объединены единой целью – распространением истин Теософии, созданием организации, которая должна рассыпать семена по земле. [5]

Таким образом, с открытым умом, оставляя все возможные препятствия для формирования справедливого взгляда, мы можем даже прийти к выводу, что все, что происходило в те ранние годы, столкновения личностей, потрясения, какими бы болезненными не были некоторые из них, это были инциденты, на которых мы можем учиться. Такое благостное принятие фактов поможет нам идти дальше по нашим индивидуальным Путям. В полном соответствии с непредубежденностью, как теософы и свободолюбцы, мы счастливы иметь резолюцию Генерального совета при Теософском обществе «Свобода мысли». Для целей данной статьи ниже приводится наиболее актуальный отрывок:

“Ни один учитель или учредитель, начиная с Е.П. Блаватской и других, не имеет полномочий навязывать свои учения или мнения своим членам. Каждый член имеет равное право следовать любой школе мысли, но не имеет права навязывать выбор любой другой. Ни кандидат на какую-либо должность, ни какой-либо избиратель не могут быть лишены права баллотироваться или голосовать из-за своего мнения или из-за членства в какой-либо школе мысли».

Можно сделать вывод, что в теософии так называемая теологическая методология, как это принято в религиях, не является началом. Теософские богословы не признаны. Открытость и теология несовместимы.

Любая известная религия на нашей планете состоит из набора верований. Каждая религия учит или провозглашает свои собственные истины о мире – человечестве и Боге (или богах). Эти убеждения проясняют, как последователи определенной религии могут найти свое спасение. Есть Священные Писания и инструкции о том, что делать и что не делать с помощью богословия, верующие проинструктированы, как их интерпретировать. Все направлено на общую правду, в то время как повиновение и, прежде всего, безоговорочное подчинение руководящим принципам не подлежат сомнению.

В частности, три монотеистические религии – христианство, иудаизм и ислам – из-за очень неудачного неверного толкования причиняли и продолжают причинять боль и страдания. Это продолжается как минимум 2000 лет.

В теософии то, что Е.П.Б. вновь представила нам в «Тайной доктрине», где Станцы являются базовой отправной точкой, заставляет нас быть непредубежденными с самого начала. Все наши предыдущие известные убеждения должны быть проверены и, если необходимо, отложены, если не забыты. Наше мышление должно быть полностью восприимчивым к новым концепциям, идеям и видам. Это делает теософию, как мировоззрение, уникальной. Таким образом, я убежден, что у теософского движения есть будущее и определенная задача, и что эта попытка Учителей поделиться с нами своей мудростью не потерпит неудачу, пока мы не совершим те же ошибки, что и религии совершают по сей день.

Не может быть никакого консерватизма или ограничений для нашего открытого теософского мышления. Различные потоки, которые существуют спустя 145 лет после основания, все заслужили свое место под солнцем. Отрадным фактом является то, что все эти организации различны, и это действительно означает, что каждая из них по-своему представляет грань теософского алмаза. В этом отношении я бы отверг такие термины, как «истинная теософия» или «чистая теософия», как если бы существовала ложная, нечистая или псевдо теософия. Теософия просто ЕСТЬ, или ЕСТЬ НЕ ТЕОСОФИЯ. Как искатели, а не как провозглашающие, мы можем войти в эту впечатляющую образную теософскую библиотеку и выбрать, каким путем следовать.

Есть группы студентов, которые сосредотачиваются исключительно на основных учениях, выдвинутых Е. П. Блаватской, Уильямом Джаджем, Робертом Кросби и другими теософскими авторами первого поколения. Студенты в Адьярской среде, рядом с объемной литературной продукцией Анни Безант, открыты также авторам второго или третьего поколения, таким как Н. Шри Рам, И. К. Таймни, Джой Миллс и Джон Алжео, в то время как есть место и для ясновидящих подходов, которые постулировали Ч.У. Ледбитер или Джеффри Ходсон.

Студенты традиций Адьяра и Пойнт-Лома согласны с тем, что труды Г. де Пурукера очень помогли понять учения, которые были переданы Е.П.Б. Творчество и значение Дж. Кришнамурти остаются широко обсуждаемой темой даже сегодня. Очевидно, что К. в течение своей жизни, а также после смерти в 1986 году, как педагог, автор, философ и оратор оказал положительное влияние на миллионы людей во всем мире и вдохновил многих в традиции Адьяра.

Хорошо известный теософ, проживавший в Кротоне, однажды сказал мне, что, углубившись в работу К., в которой часто акцент делается на самопреобразовании и непредубежденности, она могла лучше углубиться в традиционные или основные учения, как мы познаем их через Тайную Доктрину и Письма Махатм. Голландский теософ Эли Рицема в своей статье «Жизнь в истине – там, где встречаются Е.П.Б. и Кришнамурти», писал:

«Мы часто застреваем в нашем предпочтительном подходе и не совсем понимаем ценность других подходов. Моим намерением было подчеркнуть близкое сходство между теософией и Кришнамурти в отношении поиска и жизни в Истине. Оба подхода, как и многие другие, могут помочь нам прийти к пониманию изнутри, что, в конце концов, есть целью наших исследований. [6]

Теософы из трех основных течений движения собираются ежегодно на платформе Международных конференций по теософии (ITC) – инициативы, которую я твердо поддержал. Следует надеяться, что на этой замечательной платформе теософы, чтобы не стать каким-то ленивым учебным клубом, будут и впредь готовы выходить из своей зоны комфорта, стремясь исследовать новые территории за пределами своих собственных. Если это будет сделано, ITC останется резонирующей, но, если на свободное мышление наложено ограничение и будут исследованы только принятые или известные темы, существует опасность того, что все это всего лишь повторение того, о чем было сказано ранее. Тогда возможность обучения придет к трагической остановке.

Быть по-настоящему открытым – это мастерство, и как с любой другой дисциплиной, если мы хотим сделать это хорошо, нам нужно подготовить себя терпеливо и осознанно искать наш путь. Знаком выполнения этого будет, конечно, осознание, что мы все можем прийти из разных источников, но купаться в одной реке.

Литература:

1. Тим Уайет, Путь к Галактике вольнодумцев https://www.theosophyforward.com/articles/theosophy/2230-a-freethinker-s-way-to-the-galaxy
2. Собрание сочинений Дж. Кришнамурти, вып. IX, Амстердам, 26 мая 1955 г.
3. Begeistert на немецком языке лучше всего переводить на английский как «страстный», хотя трудно найти точный эквивалент.
4. ТИД Адьяр, Индия, с. 657-8.
5. Теософ, октябрь 1922 г., с. 351.

Ян Николас Кинд – гражданин Нидерландов, проживает в Бразилии и США, член Теософского общества, Адьяр, 1994 г., главный редактор журнала «Theosophy Forward». Опубликовано в Theosophy Forward, 17 ноября 2019 года.

(Теософ, июль 2020)

Перевод О.Прохоренко-Дученко