Теософія на Кіровоградщині

Опубликовано 27 Липня, 2021 administrator

Рубрики Новини, Статті з питань теософії

Метки: АРЬЯ МАРГА, бодхисаттва, Брахма, Буддийский катехизис, буддисты Будде, Джняна, Кут Хуми, медитация, нирванический план, полковник Олкотту, последователи Чайтаньи, проницательность, ПУТЬ АРХАТА, Путь Дхьяны, Термин «сован», уровни буддхического плана, Учитель Кут Хуми, Учитель Морья, Шротапатти

СЕМЬ ВРАТ

Глава 7

БЛАГОРОДНЫЙ ПУТЬ — АРЬЯ МАРГА

«На Пути сована, о шротапатти, ты в безопасности. Да, на той марге, где кроме темноты ничто не встречает усталого путника, где истерзанные терниями руки источают кровь, и стопы режутся острыми неподдающимися кремнями, куда могучий соблазнитель Мара направляет свои сильнейшие орудия — сразу за этим обретается великое воздаяние.

Безмятежно и спокойно соскользнет путник в поток, ведущий к нирване. Он знает, что чем более истекут кровью его стопы, тем белее будет он сам омыт. Ему хорошо известно, что после семи коротких и быстротечных воплощений нирвана будет его…

Таков Путь Дхьяны, прибежище йога, благословенная цель, которой жаждут шротапатти.»

Термин «сован» — ещё одно буддийское выражение, имеющее тот же смысл, что и шротапатти, т.е. человек, принявший первое посвящение. В конце того, что здесь названо путём дхьяны (медитации, которой он неуклонно прокладывает путь через уровни буддхического плана), он принимает четвёртое посвящение и незамедлительно вступает на нирванический план.

Однако на этом он не останавливается, а пролагает затем путь архата к вратам праджни. Этот термин, несомненно, связан с отбрасыванием последней из оков, авидьи, или невежества. Было предложено, что этот общепринятый перевод, «невежество», несколько неудачен, и лучше было бы сказать «немудрость». Идея тут в том, что сколько бы знаний о вещах, так, как они видятся извне, ни было у человека, он всё ещё невежественен, но когда он осознаёт эти вещи изнутри, когда он осознаёт то же Я, Единое, равно пребывающее во всём, он может видеть внутреннюю сторону всех этих вещей, и тогда это мудрость. Джняна значит мудрость, и «джня» в слове «праджня» имеет то же значение, а «пра» — это приставка, предполагающая действие или продвижение вперёд. Потому слово «праджня» иногда переводят как «сознание», и иногда как «разум», «проницательность» или просто «мудрость».

На практике это значит не то, что адепт обладает всем знанием, а что он в состоянии получить результаты любых знаний, каких пожелает. Например Учитель Морья, когда мне посчастливилось в первый раз его встретить, говорил по-английски очень несовершенно и с сильным акцентом. С тех пор его английский сильно улучшился, и он стал говорить гораздо более бегло, хотя что-то от акцента ещё остаётся. Учитель Кут Хуми всё время, на протяжении которого мы его знаем, говорит по-английски совершенно свободно и без всяких следов акцента, но в то же время в его языке есть одна или две маленьких особенности (как впрочем может быть у всякого), позволяющие узнать его по стилю.

Я помню, как когда-то давно один из Учителей пожелал отправить письмо на тамильском языке. Поскольку этого языка он не знал, он поручил своему ученику, знавшему язык, думать о том, что он хотел сказать, а затем наблюдал в его уме, как выражались эти мысли, и осадил на бумагу письмо, написанное правильно, хотя в теле он и не понимал смысла использованной письменности.

Помню, как мои чувства почтения и уважения получили некоторый удар, когда я узнал, что Учитель не знал тамильского, но я очень скоро понял, что для адепта слишком дорого время, чтобы знать всё с нашей точки зрения. Я помню замечание одного очень умного человека, сделанное им по поводу астрономии или какой-то другой науки. Его друг выразил удивление по поводу неведения, продемонстрированного им в этом вопросе: «Как, ты хочешь сказать, что не знал этого?». Он ответил: «Нет, не знал, и даже теперь, когда ты мне сказал, я отложу это в сторону, и вероятно, забуду об этом. Мой мозг в состоянии удерживать лишь определённый объём информации, и я собираюсь стать специалистом в своём собственном направлении».

Возможности мозга ограничены, и приобретать огромный объём сведений, которые едва ли понадобятся нам в нашей жизни и работе, не очень мудро. Я знал молодого человека, который рассказал мне, что запоем читал книги в одной большой справочной библиотеке на севере Англии, пока однажды не подчитал, сколько ему потребуется времени, чтобы прочитать все книги, которые он хотел, хотя бы только из этой библиотеки. Его расчёты показали, что для этого ему потребовалось бы 500 жизней, если бы он тратил на это занятие по 8 часов в день! Тогда он решил более тщательно отбирать книги для своего будущего чтения.

Решить, какие именно знания нужно постараться приобрести — это одна из самых больших проблем жизни. Карма поставляет нам в пределы досягаемости всё, что нам нужно знать для ближайшего прогресса. Мы можем пойти дальше этого и тратить время на изучения того, что нам не в жизни понадобится, хотя это может быть важным для кого-то другого. Чем больше мы узнаём, там больше осознаём парализующую необъятность вещей — мы подобны маленьким букашкам в огромной комнате, глядящим на неё из одного угла.

Мы осознали кое-что из этой необъятности, когда просматривали долгий ряд жизней. Из-за того, что он охватывал огромный срок, нам приходилось для измерения периодов времени использовать прецессию равноденствий; астрономы определяют её период примерно в 25000 лет, но более высокое видение показало, что он составляет около 31000. Причина неточности научных данных по этому вопросу — ограниченный период наблюдений, всего несколько сотен лет, или в лучшем случае несколько тысяч, если учитывать записи халдеев. Таким образом, наблюдения были ограничены очень небольшой дугой окружности, из которой приходилось вычислять размеры целого, так что малейшая ошибка в апроксимации умножалась многократно. Но и это — ничто в сравнении с веком Брахмы, длящимся 311040000 миллионов лет. А самые большие расстояния, которые мы можем ясно себе представить — ничто в сравнении со световыми годами, в которых исчисляются расстояния между звёздами.

Мы можем представить два типа учёных людей. Один стал учёным, приобретя огромный объём знаний; а другой — окружив себя хорошо отобранной библиотекой и зная, как обращаться к этим книгам и получать из них нужную ему информацию. Знание адепта в чём-то сродни второму типу — у него не обязательно есть книги, но он в состоянии почти моментально получить любые знания, какие захочет. Если ему нужно знание по какому-то предмету, он может стать единым с ним и сразу же понять его суть, а затем, по мере надобности, наблюдать окружающие подробности.

Адепт подходит к предмету с более высокого плана, а потому нам, на более низких уровнях, может казаться, что есть много вещей, которых он не знает. Мне представляется вероятным, что если бы адепт жил сейчас среди нас, мы бы обнаружили, что по некоторым отраслям знаний знаем больше него; но если бы нам пришлось иметь дело с реальностями, с настоящим пониманием сути дела, то оказалось бы, что Учитель знает больше, чем любой из нас. Студент покупает множество учебников и месяцами, а то и годами, изучает предмет. Но как бы поступил Учитель, если бы захотел знать геологию? Где-нибудь на буддхическом или нирваническом плане он схватил бы ту идею, которая стоит за этой наукой, и стал бы един с ней, а уже затем, с этой точки зрения, он бы спустился, чтобы войти в любые подробности, какие могли бы ему потребоваться. Потому, хотя некоторые из нас могут обладать подробной информацией, которой у данного Учителя может и не быть, он обладает способностями познания, отличными от наших.

Адепт, желая посвятить своё время и свои физические энергии тем определённым целям, которые он всегда ставит перед собой, вполне может отложить многие вещи в сторону и не беспокоиться о них. Но в дополнение к этому мы должны принять во внимание то, что его сознание не только определённо шире нашего, но и отличается по типу, и без сомнения, совершенно неописуемо для нас, этого состояния ещё не достигших.

Общее правило таково, что архату требуется ещё семь жизней, чтобы стать адептом, но они не обязательно должны быть прожиты в физическом теле. Он должен спуститься хотя бы до астрального плана, но принятие физических проводников для этих жизней оставляется полностью на его собственное усмотрение. Будучи в астральном теле, он может в любой момент пользоваться нирваническим сознанием, но находясь в физическом теле, возможно достичь только плана, который на один план ниже самого высокого из тех, которых достигаешь, будучи в астральном; так что архат, воплощённый физически, может получать этот нирванический опыт только когда он покидает своё тело во сне или в трансе. Обычным домом для сознания архата является буддхический план. Если он говорит, обращаясь к кому-то на физическом плане, или делает какую-то работу, требующую внимания, его сознание должно быть сосредоточено в физическом мозге, но когда он отвлекается от этого или отдыхает, он сразу возвращается в своё нормальное состояние. Перед ним открыты несколько планов, и он может фокусировать сознание на любом уровне по своему выбору, хотя основа из буддхического или нирванического сознания будет фоном присутствовать всегда.

Нужно быть внимательным и не составлять поспешных суждений о людях, обычно применяющих высшее сознание. Бывали случаи, когда такой человек был не понят людьми, которые обращались к нему и не получали сразу вразумительного ответа из-за того, что его внимание было в то время отвлечено. Иногда при таких обстоятельствах у них от этого человека оставалось впечатление холодности, равнодушия или отстранённости. Гораздо мудрее всегда быть готовым понять, что происходит, и если мы получаем ответ занятого, ушедшего в свои мысли человека, лучше уйти и попробовать в другой раз. Много раз я подходил к Учителю в его доме и по виду его ауры замечал, что он занят. В таком случае ожидаешь, когда Учитель закончит, или идёшь заниматься каким-то другим делом и возвращаешься потом.

Весь символизм этого и других подобных высказываний — об усталом путнике, истерзанном колючками, умывшемся кровью и т.п., представляется мне довольно неприятным. Конечно, это материалистичный способ символизировать трудности, которые испытывают в какой-то степени все стремящиеся, но я бы предпочёл использовать более приятные иллюстрации. Естественно, что все люди разные, и нужно признать, что то, что кажется одному почти отталкивающим, другими может быть принято как нечто само собой разумеющееся. Я никогда не мог полюбить суфийский символизм, где говорится, что мудрость пьётся, как вино, или некоторые части символизма Пуран, очень материально изображающих любовь и преданность гопи к Шри Кришне. Я бы охотнее присоединился к автору Псалмов, сказавшему: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к тебе, Боже» (41,2). Тем не менее, мы не собираемся критиковать тех, кто использует символизм, отличающийся от нашего собственного.

«Но не так будет, если овладеет он Путем архата.

Клеша там разрушается навсегда, корни танхи навсегда вырываются. Но… остановись, ученик… Еще одно слово. Можешь ли ты уничтожить божественное сострадание? Сострадание — не качество. Оно — закон законов, вечная гармония, Я алайи; безбрежная вселенская суть, свет пребывающей правды, лад всех вещей, закон вечной любви.

Чем более ты становишься единым с ним, растворишь свое бытие в его Бытии, чем более Душа твоя войдет в единение со всем сущим, тем полнее станешь абсолютным состраданием.

Такова арья марга, путь будд совершенства.»

В сносках к этому отрывку Е.П. Блаватская пишет: «Клеша — любовь к мирским удовольствиям, добрым или злым», а «танха — желание жить, вызывающее новое рождение». У индусов клеши технически рассматриваются как пять форм привязанности к миру, которые являются большими бедами и препятствиями на пути. О них мы говорили в наших комментариях к первому фрагменту.* Танха, как уже было объяснено, жажда «я» к сильным вибрациям материального существования, которые на начальных этапах его эволюции помогают ему пробудиться к более живому осознанию своего собственного существования.

__________
* См. выше, в конце главы 3.

Также там есть и следующая сноска о сострадании:

«Это «сострадание» не следует рассматривать в том же свете, что и «Бога» и «божественную любовь» теистов. Сострадание означает здесь абстрактный, безличный закон, природа которого — абсолютная гармония, но который приходит в расстройство из-за раздоров, страданий и греха.»

Я всегда чувствовал, что наша великая Основательница была тут несколько несправедлива к теистам. Она говорит, что нельзя думать об Абсолютном Сострадании как о Боге, Божественной Любви. Сам я считаю, что так думать следует, только нужно составить собственное представление и Боге и Божественной Любви, более высокое, великое и благородное, чем то, что сделали из этого многие люди.

Во многих книгах благоговейного характера оно сделано на самом деле очень личностным. В некоторых католических книгах о любви к Богу и в книгах квиетистов мы встречаем такие выражения как «Христос, любовник церкви», которые больше подошли бы для любви между людьми на физическом плане. В Индии последователи Чайтаньи, а также и некоторые другие, тоже используют подобные материальные выражения; они говорят о любви, подобной человеческой, хотя и возвышенной.

Возможно, Блаватская думала об этих вещах и предупреждала нас, чтобы мы не отождествляли абсолютное сострадание с тем представлением о божественной любви. Божественная любовь сильнее, чем это, но всё же слишком абстрактна, чтобы быть выраженной в словах; это не качество Бога, а он сам. Он весь любовь, и нет ничего, что бы не было любовью. Так что я думаю, что абсолютное сострадание — это просто то, что мы подразумеваем под Богом — не личностным богом, но предельной Реальностью, которая стоит за всем. А поскольку это абсолютная любовь, мы, будучи едины в ней со всеми, должны чувствовать потребность помогать другим.

«К тому же, в чём смысл священных свитков, по которым ты произносишь:

“Ом! Верую, что не все архаты получают сладостное воздаяние пути нирваны”.

“Ом! Верую, что не все будды вступают в нирвана дхарму”.

Да, на Пути Арья ты больше не шротапатти, ты — бодхисаттва. Поток перейден.»

Когда говорится, что в нирвана-дхарму вступают не все будды, термин «будда» используется в общем смысле, означая тех, кто просветлён, или мудр. Блаватская говорит: «В терминологии северных буддистов все великие архаты, адепты и святые называются буддами». А когда говорится «ты — бодхисатва», под этим словом подразумевается тот, кто готовится стать буддой в этом общем смысле, и оно может быть взято как эквивалент слова «архат». Здесь текст говорит о пути арья, а ранее говорилось «путь архата». Слово «арья» означает «благородный», и может быть, что термин «архат», применительно к пути, имеет оттенок его общего смысла «почтенный» или «достойный», так что это может означать не просто «путь архата», а почтенный или благородный путь, в отличие от другого, пути принятия нирваны, к которому, как мы ранее видели, Арьяасанга (или записывавший его слова) был склонен относиться с меньшим уважением.

Уже было объяснено, что у слова «бодхисаттва» есть как минимум три смысла, один из которых есть наименование поста в Иерархии, занимаемый будущим буддой, который является учителем дэв и людей в данной коренной расе. В сноске Е.П. Блаватская говорит, что народное чувство справедливо чтит это великое существо выше, чем совершенного будду. Будда, конечно, выше по иерархии, но поскольку бодхисаттвой нашей коренной расы является Господь Майтрея, великий наставник в низших мирах, о нём можно сказать, что он более тесно и непосредственно соприкасается с людьми, а потому занимает в их сердцах более заметное место и вызывает более живую любовь и преданность, подобно тому как люди бывают больше преданы местному князю, чем великому императору, который далеко и которого почти никогда и не видят.

Часто спрашивают: «Поклоняются ли буддисты Будде?». Когда полковнику Олкотту при написании «Буддийского катехизиса» пришлось отвечать на вопрос «был ли Будда богом», на его ответ «нет» бирманские буддисты выдвинули возражение, хотя сингальские были полностью удовлетворены. На Шри Ланке Господа Будду считают совершенным человеком, учителем, к которому испытывают величайшую благодарность. Но на Бирме религия больше окрашена преданностью, и Господу Будде практически поклоняются. В некотором смысле оба воззрения верны. Все люди в сущности божественны; в несовершенном человеке она скрыта, но в Господе Будде она воссияла.

Эти местные различия, касающиеся взгляда философского или религиозного, вызваны разницей в темпераменте народов этих двух стран; сам же буддизм содержит оба этих аспекта. У каждой великой религии, когда начиналась, было что предложить всем типам людей, но в каждом случае с ходом веков некоторым частям или аспектам учения позволяли угаснуть, тогда как другие выводились на первый план. Христианство в наши дни удовлетворяет потребностям почти исключительно набожного типа людей; что же касается знания и философии, то оно имело их в форме гностического учения, но от него мало что осталось. Ислам тоже взывает в основном к преданности, хотя у суфиев есть философия. Иудейская религия находится в таком же плачевном положении; однако имеющейся в ней Талмуд предлагает философскую систему. Из всех религий пожалуй только индуизм демонстрирует сейчас и философскую, и набожную стороны одинаково ярко и с равным горением.

Конец седьмой главы