Наш подход к Теософии (Радха Бернье)

Радха Бернье, президент Теософического Общества

Наш подход к Теософии

Мы уже обсудили два важных вопроса: во-первых, всеобщее братство без различий, — состояние сознания, имеющее глубочайший смысл, и во-вторых, то решающее значение, которое обретает для нас восприятие истины, ибо осознание истины преображает и всю нашу жизнь, и характер наших взаимоотношений.

Постигая не только форму и внешний вид вещей, но и их подлинную внутреннюю сущность, мы приходим к любви, проявляя заботу обо всем на свете. Умея оценить красоту и смысл цветка, вы будете испытывать к нему нежные чувства. Тот же, кто лишен дара истинного зрения или видит перед собой предмет, отношение к которому меняется у него в зависимости от преходящих желаний и физического самочувствия, способен разрушать и всюду сеять хаос. Так что поиск истины — это не что-то далекое и абстрактное. Это самое практичное из всех устремлений. Конечно, оба эти вопроса — братство без различий, всеобщее по своей сути, и осознание внутренней сущности, красоты и значимости жизни — взаимосвязаны. Братство — это действенное отражение верного восприятия. Вопросы эти имеют непосредственное отношение к нашему изучению теософии. Давайте не будем говорить, что всё это нам уже известно и мы знаем, что такое братство, поскольку в действительности мы вовсе не знаем этого. В каком-то смысле мы и правда об этом знаем. У нас есть, конечно, некое умозрительное представление о братстве, которое даже как представление может быть неадекватным и неполным. Но и в том случае, если оно прекрасно, такое представление — совсем не то же самое, что состояние сознания, для которого всеобщее братство становится реальностью. Разница между ними огромна. Есть вещи, которые мы должны исследовать, обдумывать, над которыми нужно долго и глубоко размышлять. Если мы следуем этому принципу, тогда наш подход к теософии будет плодотворным, потому что теософия — это божественная мудрость. Задача наша состоит в том, чтобы прийти к этой мудрости.

Теософская жизнь основывается на мудрости, а не просто на умозрительном знании. Если мы захотим удостовериться в бесплодности знания в обычном смысле этого слова, то нам достаточно будет всего лишь взглянуть на современный мир, в котором знание растет ежедневно, ежеминутно. Мир этот, однако, чрезвычайно жесток и невежествен с духовной точки зрения. Должно быть, ни одно столетие не видело еще такой жестокости, как век двадцатый. Подумайте только об огромных массах людей, насильно изгнанных из своих домов! Одно это сделало бы наш век жестоким. Но существует и множество других примеров, приводить которые нет сейчас необходимости.

Знание не помогло людям стать более счастливыми, спокойными и любящими. Поэтому нам не имеет смысла заниматься поисками очередной разновидности знания, называемого теософическим. Теософия не должна становиться теорией, набором концепций. Она должна стать той истиной, которая преобразит всех нас, сделает нас любящими, заботливыми, нежными в наших взаимоотношениях с ближними, такими, какими мы бываем, когда узрим вдруг тайную красоту цветка. Цветок — пример не очень удачный, потому что ощутить его красоту слишком легко, — по крайней мере, на поверхностном уровне. Гораздо труднее увидеть красоту, которая присутствует везде — в калеке, в обездоленном, во всех людях, во всех вещах, с которыми мы обращаемся бессердечно или безразлично. Предмет наших исканий — это истина, которая преображает и освобождает разум от эгоцентричности, а ни в коем случае не бесплодное знание.

Как же нам приблизиться к той истине, которая и есть теософия? Прежде всего нам следует понять, что наши мысли и мнения — это не истина.

Если, прочтя книгу, мы ничего не усвоили, кроме тех или иных мнений и заключений, разве имеет это какое-то значение? Существует два типа литературы. Один дает нам знание, которое ничего или почти ничего общего не имеет с мудростью: например, знание того, каков принцип действия аэроплана или как выглядят горы на астральном плане. Разве может это сделать человека мудрее? Нет. Люди, обладающие таким знанием или претендующие на обладание им, в общем, ничем не отличаются от остальных. В Упанишадах есть притча об одном человеке, который, придя к мудрецу, говорит: “Я изучил всё: не только науку, искусство и грамматику, по также и писания, религию и философию, — и все-таки мне не хватает мудрости”. Теософия, если мы захотим, тоже может быть добавлена к этому списку! Мы можем изучить все теософские книги, знать, что где сказано, говорить, что Блаватская утверждала одно, а Анни Безант — другое, увлекаться пустыми спорами и никчемными диспутами, — и что после всего этого произойдет с нами? Ничего! Какими мы были, такими мы и останемся. Этот подход на самом деле помочь нам не может.

Истинно теософическая литература, если подходить к ней правильно, может, тем не менее, помочь изучающему и в поиске истины, и в самой жизни. Разумеется, не следует воспринимать всё сказанное как материал для заучивания и повторения. Всем нам знакомо утверждение: “Ум — убийца реальности”. Рассудком мы понимаем его важность и даже можем о нем дискутировать. Но он не станет для нас истиной до тех пор, пока мы действительно не начнем видеть ограниченность ума, его склонность к заблуждению и нечувствительность. Мы должны понять, каким образом ум совершает в нас свою работу, и перейти от внешнего к восприятию сущностной природы вещей; до этих же пор мы не сможем действительно постичь истинности данного утверждения. Бесполезно довольствоваться лишь утверждениями, изящными описаниями и разговорами. Наш подход должен вести нас к осознанию истины.

Для этого нам в первую очередь нужно увидеть, что слова и концепции, как бы прекрасны они ни были, — это не истина. Опубликованные книги — это не истина. И слова и книги, если они верны, могут быть лишь одним из средств, помогающих прийти к истине. Одна из функций, которые могут выполнить верные книги, — это помощь в избавлении ума от погруженности в мелкие личные заботы. Важно научиться возвышать ум от личностного до общечеловеческого уровня.

Как мы уже сказали, изучаемые книги могут расширить сферу наших интересов, заменив личностные и мелочные более значимыми — при условии, что и сами книги, и наш подход к ним являются верными. Книги могут также вдохновить разум на углубленное исследование того, что мы обычно считаем правильным и воспринимаем как само собой разумеющееся. Когда мы говорим, что книга или беседа вдохновляют нас, что это означает? Это означает, что они глубоко что-то в нас затронули. Но зачастую после короткой вспышки вдохновения мы теряем интерес к предмету. Если мы действительно стремимся к мудрости, нам следует не забывать о затронувшей нас теме, а позволить ей остаться в нас: мы должны время от времени возвращаться к ней, рассматривать ее с различных точек зрения, наблюдать различные ее аспекты и следить, не открылись ли в ней новые глубины, которые прежде были недоступны нашему восприятию. Тогда, возможно, мы начнем понимать истинное содержание сказанного.

В одном слове может быть сокрыто целое учение. Все духовные учителя говорили о любви. Может быть, нужно размышлять целую жизнь, чтобы отыскать смысл слова “любовь”. Для этого наш подход должен быть серьезным и поистине исследовательским; нам не следует заявлять: “Да, я уже все об этом знаю”. Вопрос должен оставаться открытым, должен ждать своего разрешения. Нам необходимо всесторонне его рассматривать и пытаться найти ответ. Но ни один наш ответ не должен быть окончательным, безапелляционным, если изучаемый предмет имеет духовное значение. Мы познаём, что такое любовь, только когда она становится реальностью в нас самих, когда она всемирна, абсолютно бескорыстна, не выборочна. Мы познаём, что ум есть убийца действительности, только тогда, когда он не воздвигает более преград и не мешает прямой связи между нашей внутренней природой и внутренней природой всего сущего. Лишь тогда мы приходим к настоящему познанию, не допускающему мысли: “Я знаю”. Таким образом, мы должны подходить к теософическому знанию как истинные ученики, в духе серьезного исследования.

Часто люди полагают, что уважать духовного учителя — значит безоговорочно принимать его авторитет или же возносить его на пьедестал, и что в ходе любого обсуждения последнее слово должно оставаться за авторитетом. Такой подход, скорее всего, ошибочен. Наивысшее уважение, которое мы можем оказать словам мудрости, — это принять их всем сердцем, жить в соответствии с ними, исследовать их, экспериментировать с ними, пытаться воплотить их в своих поступках и проверять их обоснованность до тех пор, пока мы сами их не достигнем. Будда говорил: не принимайте ничего на веру только потому, что так гласит священное писание или традиция, только потому, что другие верят в это, и даже потому, что так сказал я: сами всё выясняйте. “Будь сам себе светильником”. Даже эти слова, вместо того, чтобы применять их на практике, мы можем использовать в качестве авторитетного высказывания. Но не таким должен быть дух теософского изучения. Подлинное понимание или познание должно иметь непосредственное отношение к духовному возрождению, потому что чем глубже мы воспринимаем и постигаем сокровенный смысл любого утверждения, отражающего истину, тем больше преображается наша жизнь. Если же качество наших поступков и отношений никак от этого не меняется, — значит, мы даже не притронулись к истине.

Назначение Теософического Общества состоит не в том, чтобы стать группой приверженцев новой теологии или философии, называемой теософией. В противном случае оно только принесет огромный вред. Е. П. Блаватская, отвечая в “Ключе к Теософии” на вопрос о будущем Теософического Общества, писала, что если оно превратится в очередную секту, оно умрет. То есть, оно сможет продолжать свое существование как форма, но не будет уже полезной живой организацией. Блаватская подчеркивала, что будущее Общества зависит от искренности, преданности и бескорыстия его членов, а также от того, будет ли теософия живой мудростью. Теософическое Общество не требует от людей веры во что-либо — будь то карма, реинкарнация или что-то ещё. Карма и реинкарнация могут быть лишь отдельными фактами в общей схеме. Однако мы должны изучать их, стремиться понять и увидеть, в чем заключается их логичность, и предложить им разумные объяснения, пока не придет для нас час постижения их реальности, — постижения, которого в настоящий момент мы еще не достигли.

Важно знать, что истинно для нас самих, а что — нет. Обманывать самого себя можно по-разному. Так, невротик считает, что то, что он видит, и есть реальность; есть своя собственная реальность и у мечтателя. Наши видения, будучи выражениями скрытых амбиций и желаний, становятся для нас реальностью. У истово верующих христиан бывают видения Богоматери, в то время как буддисты в том или ином облике видят Кваным,* а набожным индуистам является не кто иной, как Кришна с флейтою в руке. Почему индуисты не видят Кваным, а китайцы — Богоматерь, и т. д.? Причина проста: наши видения в точности соответствуют тому, что присутствует в нашем сознании. Вера и глубокая набожность способны вызвать определенные силы — но сейчас нет необходимости останавливаться на этом. Искренняя преданность — это сила, и она должна что-нибудь вызывать. Но принимаемая ею форма соответствует тем условностям, которые усвоены личностью. Это объясняет также, как можно быть гениальным ясновидящим и тем не менее допускать ошибки. Поэтому не надо принимать на веру чье-либо знание и чьи-либо ощущения. Нам необходимы постоянное исследование и бдительность.

* Кваным — это корейский вариант китайского бодхисаттвы Гуаньинь и японского Каннон. Все они — персонажи буддийской мифологии Дальнего Востока, выступающие в женском облике, хотя и восходят к мужскому образу бодхисаттвы Авалокитешвары в оригинальной махаяне Индии. Во всех странах распространения махаяны бодхисаттва этот — наиболее почитаемый спаситель человечества от бед. — Прим. перев.

Официальная резолюция Генерального Совета Теософического Общества гласит, что в Обществе нет авторитета, что ничьи утверждения или книги — даже Е. П. Блаватской — члены Теософического Общества не обязаны принимать как абсолютную истину. Во имя сотрудничества, дружбы и единства мы не должны создавать авторитетов, поскольку это противоречит самому характеру Теософического Общества. Мы можем чтить Е. П. Блаватскую и испытывать к ней благодарность, но ни Блаватская, ни Будда, ни Иисус не могут стать в Теософическом Обществе авторитетами. Здесь нет никаких догм, которые надлежит принимать без вопросов, без проверки собственным разумом. Нет и священных писаний, которым слепо нужно следовать. Лично я не согласна даже с тем, что существуют “классические книги”: ведь если на одни книги мы наклеиваем ярлыки “классических”, то другие придется поместить в какой-то иной разряд. Есть книги, богатые по содержанию, которые особо ценятся за глубину исследования или за вызываемое ими вдохновение. И все-таки нельзя забывать о том, что, когда одних воодушевляет одно, других в это же время может вдохновлять нечто иное. Не существует единого источника вдохновения для всех людей и на все времена. Теософическое Общество никому не указывает: “Вот книги, которые вы должны изучать”.

Получив представление о теософических концепциях, мы узнаем, что эволюция — это не чисто биологический процесс. Посредством всё возрастающей сложности и совершенствования физического организма, мозга и т. д. создается инструмент для расцвета сознания во всём его блеске. Раскрываются все его внутренние возможности, все присущие ему способности. С раскрытием сознания происходит то, что Кришнамурти называл пробуждением разума. Таким образом, прогресс эволюции не является по сути своей биологическим; он непременно должен иметь отношение к той внутренней сущности, природа которой — разум, любовь и блаженство. Приспосабливаться, говорить: “Я верю в это, потому что так сказано”, — не значит способствовать развитию разума. Напротив, это было бы отречением от разума. Это всё равно, что сказать: “Я не хочу думать: другой уже все обдумал, он мудрее меня, а потому я принимаю его идеи и буду бездельничать!” Не к этому стремится Теософическое Общество. Разум нуждается в использовании таких его способностей, как наблюдение, интеллект и интуиция. Если человек не пользуется мышцами собственного тела, они атрофируются. Точно так же, не стремясь применять распознавание и открывать истину, он погружается в своего рода застой, который нежелателен с точки зрения духовного развития.

Настоящий учитель — тот, кто пытается пробудить, как это делал Будда, духовный разум ученика. Он говорит: “Тебе самому следует всё для себя выяснить. Я дам тебе нужные советы, укажу направление. Но идти по этому пути должен будешь ты сам”. Такие учителя принадлежат к теософической “общине”, и неважно, являются они или нет членами Теософического Общества. С теософической точки зрения, только псевдо-гуру может сказать: “Вы не должны изменяться сами; всё, что вам надлежит делать, — это верить мне”, или и того хуже: “Стоит мне коснуться вашего лба — и вы перенесетесь в трасцендентальную сферу”.

Если мы этого не поймем, то в наших ложах могут возникнуть неверные программы. Мы можем не знать, каких лекторов следует приглашать или какие книги предлагать вниманию людей. Мы не говорим людям, что они обязаны читать и принимать их. Но существует такая вещь, как поощрение или непоощрение определенного рода литературы. И этим следует пользоваться, помогая людям обрести собственное понимание, раскрыть их духовную проницательность и духовный интеллект. Развитие мудрости — вот что мы должны поощрять, а отнюдь не слепую веру.

Как мы уже сказали, существует два типа литературы: та, что не имеет отношения к поиску мудрости, и та, которую мы можем назвать теософической (вовсе не обязательно опубликованная теософическими издательствами) и которая содержит знание, полезное в деле поиска мудрости, — при условии, что средства для этого поиска не принимаются за конечный результат. Это знание надо использовать так же, как используют карту при ознакомлении со страной. Конечно, карта — это не страна. Е. П. Блаватская говорила, что “Тайная Доктрина” может привести к истине; но сама она не есть истина, ибо слова — не истина.

И в самой теософической литературе нам также следует различать, что существенно, а что нет. В “Письмах Махатм” мы находим множество отрывков, повествующих о событиях в Теософическом Обществе того времени. Узнав все эти подробности, мы можем стать знатоками истории Теософического Общества, но при этом вовсе не обязательно стать мудрее. Поскольку время наше ограничено, мы должны научиться отбирать существенное. Это справедливо не только для каждой книги, которую мы изучаем, но и для каждой главы и даже отрывка. Существуют важные принципы, руководства и намеки относительно подлинной природы жизни, а также важные этические наставления. Мы должны извлекать из них пользу и размышлять над ними. В “Бхагавадгите” Шри Кришна, представляющий собой вселенский божественный дух, как проявленный, так и непроявленный, говорит, что Природа бесконечна в своем многообразии. Это верно. Ей действительно нет конца! Те, кто хотел бы познать всё ее разнообразие, обречены на неудачу, ибо творческая энергия столь велика, что форм и изменений со временем будет возникать всё больше и больше. Поэтому в нашем исследовании мы должны попытаться приблизиться к тому, что действительно важно. Хотя и интересно изучать феномены, природные процессы и знать те или иные факты, но это совсем не то же самое, что и воспринимать лежащую в их основе истину, в чем, собственно, и заключается подлинная мудрость. Что действительно для нас важно — так это значение этих феноменов и процессов. Существует феномен страдания, тысячелетнего повсеместного страдания. В чем состоит его смысл? Мы не сможем этого понять, подробно знакомясь со страданиями людей всего мира. Хотя мы и можем быть в курсе всех новостей о неисчислимых страданиях людей и животных, гораздо важнее для нас двигаться дальше, постигая, что такое страдание и есть ли от него избавление. Изучая теософию, мы должны, как мне кажется, проникать в основу, в Сущность всего. Если изучение не приводит наш разум к восприятию сути, — что само по себе имеет преобразующий эффект, — то оно может вызвать в нас лишь незначительную перемену, не радикальную и не продолжительную.

Многое в этом вопросе требует рассмотрения, и вы, несомненно, этим займетесь. А сейчас давайте обсудим еще один вопрос: отношение учебы к нашей повседневной жизни. Предметы, которые мы изучаем, не должны становиться абстракциями, не имеющими никакого отношения ни к общечеловеческим, ни к нашим собственным проблемам. Если мы изучаем карму и реинкарнацию, то что это привносит в наши повседневные взаимоотношения с людьми, в наши мысли и наше поведение? Наше понимание подвергается испытанию именно в повседневной жизни. Растем ли мы неуклонно, без вмешательства амбиций, и если да, то как? Все мы можем наблюдать самих себя и выяснять, нет ли какой ошибки в самой природе нашего изучения или в нашем подходе. Если же он верен, нам следует возрастать в понимании и любви даже к тем людям, которых считают “трудными”. Все духовно великие люди дают нам пример того, как истинное понимание распространяется даже на так называемых грешников. Никто не грешит, если он не невежествен духовно, и чем более невежествен человек, тем в большей мере он нуждается в том, чтобы его понимали другие. Это не означает, что мы должны делать все, что он захочет, или говорить, что он прав; ибо можно расти одновременно и в понимании, и в распознавании. Если мы ничего не знаем о внутренних трудностях другого человека, то как мы сможем ему помочь? Поэтому мы не должны делать вид, что трудностей не существует.

Доказательством теософского познания является рост понимания, любви, ясности, сочувствия и открытости не только по отношению к другим людям, но и по отношению ко всей жизни: к маленькой травинке, к парящей в небе птице, — ко всем существам. Добро разлито повсюду, и драгоценное качество жизни присутствует везде, где бы ни существовала жизнь. Растем ли мы в ощущении всей ее красоты и истинности? Это и есть процесс вступления в зрелость. Давайте честно смотреть на то, что с нами происходит: действительно ли мы становимся в большей степени теософами или же нет, а также насколько верен наш путь изучения теософии? Испытание происходит в нашем повседневном поведении и взаимоотношениях с другими людьми.

Вы можете оставить комментарий, или ссылку на Ваш сайт.


Оставить комментарий